Дэвид Герролд - Дело человека [Дело для настоящих мужчин]
Аудитория превратилась в визжащий сумасшедший дом. Зеленоватые манекены мчались к выходам. Толпы сваливались у дверей в большие клубки борющихся тел, застревая и топча друг друга. Хторр заметил это, его глаза сверкнули на тот и другой выход. Он бросил тело, свисающее из пасти, и двинулся. Хторр прыгнул через ряды и приземлился среди визжащих людей, сминая их на пол или пригвождая к креслам. Он перетек в проход. Он выхватывал людей и бросал их, он набрасывался на них, как на тех собак — но это была не еда! Он был в бешенстве убийства!
Я не сознавал, что делаю. Я побежал вперед, спрыгнул с края сцены, чуть не потерял равновесие, удержался, и помчался к серебристому ужасу. Я повернул бело — красно-голубой луч на него и нажал крючок, нажал крючок — пытаясь прорубить линию на плоти хторра, пытаясь перерубить бестию пополам. Вокруг него валялись люди. Большинство не шевелилось. Немногие пытались ползти. Я перестал задумываться, находятся ли они на линии огня. Это не имело значения. Их единственная надежда была в том, как быстро я смогу остановить эту тварь.
Я подскользнулся на чем-то мокром и меня развернуло в сторону. Я увидел, как луч резанул по стенам: — О боже! Вот оно! Но хторр даже не повернулся ко мне. Пока.
Я вскарабкался на ноги. Хторр был ужасающе близко. Он развернулся и опять пробивал свой путь в проход. Теперь я видел со страшной ясностью, как именно он убивал. Он высоко вздыбил переднюю часть тела и бросил ее прямо на жертву, на этот раз на члена китайской делегации, стройного молодого человека — нет, девушку! Ей было не более шестнадцати. Тварь пригвоздила кричащую девушку к полу зубастой пастью, потом, удерживая ее черными, странно двухсуставчатыми руками, хторр дернулся — но его рот был похож на рот тысяченожки, со многими рядами зубов, наклоненных внутрь. Он не мог остановиться жрать! Он не мог остановиться заглатывать что-нибудь, пока объект не будет насильно вырван у него из пасти! Вот почему тварь удерживала тела внизу — только так она и могла высвободиться.
В результате тело разрывалось так основательно, словно было пропущено через молотилку. Китаянка визжала, дергалась, тряслась — потом затихла. Хторр поднялся и начал поворачиваться, и я видел как человеческие внутренности свисали из его пасти. Вокруг валялись тела — страшно разорванные и искалеченные. Они умерли ужасной смертью.
Я тронул лучом плечи зверя. Руки прикреплялись к горбу на его спине. Если удастся не позволить ему удерживать людей, он лишится рычага и не сможет высвободиться. Он подавится одной жертвой! Я сильно нажал на спуск и вырвал куски мяса из серебристого тела хторра. Но отвратительные руки продолжали двигаться! И тварь стала поворачиваться ко мне…
Я продолжал огонь! Бок хторра превратился во взрывающуюся массу плоти. Внезапно рука упала и, болтаясь, повисла. Он неустойчиво дергался и черная кровь хлестала из раны. В адском видении шлема я различал ее поток в виде розового пара, подымающегося от серебристого тела. Остальной мир был серым, зеленым и оранжевым фоном этого ужаса.
Я не видел другую руку и не мог в нее стрелять — тело хторра блокировало выстрел. Я тронул лучом его глаза и нажал на спуск! Снова и снова! Винтовка дергалась у плеча, а хторр пронзительно кричал и ревел. Один глаз хторра исчез, оставив кровавую дыру. Целая гора плоти лопнула как желе.
Хторр теперь вздымался и вздымался, открывая испещренный темным живот — он хочет броситься на меня?! — и потом пронзительно закричал! Мучительный, высокий вой ярости! «Хторррр! Хторррр!» Не раздумывая, я подался назад, ноги скользили на кровавом полу аудитории. Ряды кресел были вырваны со своих мест весом чудовища, множество людей было задавлено ими. Зверь не обращал на них внимания. Он прекратил реветь и сосредоточился. Он посмотрел на меня и понял. На одно ужасное мгновение мы оба — человек и хторр — установили контакт без слов! Я понял этот крик ярости и боли: — Убей!
Мгновение кончилось.
А потом он пошел на меня. Он наклонил тело вперед и потек по сидениям, наплывая на меня, как река зубов.
Я уколол лучом другой его глаз и открыл огонь — попытался открыть. Ничего не произошло — кончились патроны — пустой магазин выскочил и загремел по полу. Я нащупал второй магазин и, отступая, вставил его на место. Когда я снова нажал на спуск, другой глаз чудовища взорвался дымящимся облаком.
Это даже не замедлило его! Даже слепой хторр еще мог чувствовать свою добычу! Он ощущал мой страх? Я теперь вопил, бессловный гнев богохульства, стена непристойной ярости, которую я воздвигал против ужаса! Я двигался по ту сторону страха, в состоянии, когда любое действие происходит в медленном темпе, так медленно, что я видел полет каждой капли, шевеление каждого мускула, но даже тогда я не мог двигаться достаточно быстро, чтобы избежать грозящей смерти.
Хторр снова вздыбился и на этот раз он был достаточно близок для удара. Я вонзил луч ему в пасть и рассек ее в кровавую кашу. Я отчаянно давил на курок и прочертил визжащую кровавую линию вниз и вверх по чудовищу. Серебристая шкура была исполосована красным и черным.
Хторр башней навис надо мной, содрогаясь от каждого попадания игл из винтовки, одна рука бесполезно болталась, другая бешено хватала воздух, глаза превратились в алый пудинг, в пасти судорожно дергались зубы…
Где-то в этой дергающейся массе плоти был мозг, центр управления — что-то! Я снова нажал на курок и второй магазин выскочил пустым. Я потянулся к поясу за очередным магазином — а потом хторр повалился вперед на меня и я отключился.
35
Кто-то звал меня.
А-а. Уходи.
— Вставай, Джим. Время просыпаться.
Нет, оставь меня в покое.
Она трясла мое плечо: — Вставай, Джим.
— Ста… ме… по…
— Вставай, Джим.
— Чего ты хочешь?…
Она продолжала трясти меня: — Вставай, Джим.
Я хотел смахнуть ее руку. Но не смог поднять свою. — Чего тебе надо, черт побери?
— Вставай, Джим.
Я не мог шевельнуть рукой. — У меня не шевелятся руки!
— Ты под капельницей. Обещай не дергаться, и я освобожу тебе руку.
— У меня не шевелятся руки!
— Обещай не выдергивать капельницу!
— Развяжи меня!
— Я не могу, Джим. Пока не дашь обещание.
— Да, да, обещаю! — Я знал этот голос. Кто она? — Развяжи меня!
Кто-то что-то делал с моей рукой. Потом я освободился. Смог пошевелиться. — Зачем ты разбудила меня?
— Потому что надо просыпаться.
— Нет. Не хочу. Оставь меня.
— Нет. Мне надо оставаться с тобой.
— Нет, я хочу умереть. Хторр убил меня…
— Нет, не убил. Ты убил его.
— Нет. Я хочу быть мертвым. Как все.
— Ты не должен, Джим. Теду это не понравится.
— Тед дурак. И его даже нет здесь. — Я хотел знать, где я. Я хотел знать, с кем говорю. Она держала меня за руку. — Я тоже хочу быть мертвым. Все будут мертвы, почему нельзя мне?
— Потому что, раз ты мертв, то уже не можешь изменить свое мнение.
— Я не хочу менять свое мнение. Быть мертвым — не может быть плохо во всем. Никто из мертвых не жаловался, не так ли? Как Шоти. Шоти мертв. Он был моим лучшим другом, а я даже не знал его. И мой папа. И пес Марсии. И девочка. О боже…. — я начал плакать, — … мы застрелили девочку! Я был там и видел! И доктор Обама — она сказала мне, что все правильно! Но это не так! Все это — дерьмо! Она осталась мертвой! Мы даже не попытались спасти ее! А я не видел никаких хторров! Все говорили, что были хторры, но я не видел никаких хторров! — Я вытер лицо, вытер каплю под носом. — Я не верю в этих хторров. Я не видел даже фотографий. Как я мог знать? — Слова пузырились у меня в горле, тесня друг друга. — Я видел, как хторр убил Шоти. Я сжег его. И я видел, как они кормили хторра собаками. Псом Марсии. Я видел, как они притащили хторра на сцену. Доктор Цимпф проверила стекло — о боже!, я видел, как оно треснуло. Хторр просто выплеснулся в аудиторию. Я видел, как люди бежали, я видел это… — Я захлебнулся собственным рыданием. Она крепко держала меня за руку…
Я снова вытер лицо, она дала мне платок. Я взял его и утер глаза. Я удивлялся, почему я плачу? И почему я говорю все это? — Не уходи!, — внезапно сказал я.
— Я здесь.
— Останься со мной.
— Все в порядке, я здесь.
— Кто ты?
— Динни.
— Динни? Не знаю никакой Динни. — Или знаю? Почему имя звучит так знакомо? — Что со мной?
Она похлопала меня по руке: — Ничего такого, что нельзя вылечить. Ты перестал плакать?
Я обдумал это. — Да, кажется.
— Ты хочешь открыть глаза?
— Нет.
— Окей. Не открывай.
Я открыл глаза. Зеленое. Потолок зеленый. Комната маленькая и полутемная. Госпиталь? Я недоуменно помигал. — Где я?
— Мемориал Рейгана.
Я повернул голову, посмотреть на нее. Она не выглядела так страшно, как мне запомнилось. Она все еще держала мою руку. — Хай, — сказал я.
— Хай, — ответила она. — Чувствуешь лучше?
